Есаул-педагог

 

19 век переломный в истории образования на Южном Урале. Если в начале 1800-х годов в отчетах станичных правлений и в докладах вышестоящего начальства постоянно указывается на нехватку писарей и чиновников, способных вести делопроизводство, то уже в конце века средний уровень грамотности в Оренбургском казачьем войске значительно превышает общероссийский.
Можно с уверенностью утверждать, что за исполнение приказов об открытии школ местные власти взялись с энтузиазмом. Школы начали действовать даже раньше, чем считает А. П. Абрамовский – признанный авторитет по истории казачества. Напомним, что, по его данным, учебные заведения в наших станицах открылись в 1824 году. Однако в Челябинском областном архиве сохранился документ Еткульского станичного правления, датированный 1823-м годом. Это «Правила о порядке управления школами», подписанные полковым есаулом по имени Константин (фамилия стерлась).
Есаул отчитывается о действующей школе с 75 учениками, которые живут и занимаются практически по воинскому уставу. В документе расписано все: от времени начала занятий до порядка летнего купания и, как мы сказали бы сейчас, техники безопасности.
Учеников обязывали приходить на занятия в 7 часов летом и 8 зимой и заниматься до 17 и 16 часов соответственно. Длинный учебный день прерывался только на час, когда мальчики возвращались домой или на квартиру (судя по записям, в школе было много приезжих) обедать. Утром и после обеда проводилась перекличка. К тем, кто пропускал занятия, применялись дисциплинарные меры: «оштрафование начально выговором, стыдливостью», потом «задержанием без обеда… или ужина с ночевкой» в классе. И лишь самых злостных нарушителей есаул-педагог требовал наказывать розгами.
Теми же средствами предлагалось воздействовать на отстающих в учебе, «кто буде ленив, заглядчив, болтун». Зато «из сих же учеников, которые скромны в поседении и прилежны в учении окажутся, назначить от десяти человек десятника». Такой десятник рассматривался как главный помощник учителя, ведь речь в «Правилах о порядке» идет о «ланкастерских взаимных обучениях», упомянутых Грибоедовым в комедии «Горе от ума» и популярных в Европе и России в начале 19 века. При этой системе учитель занимался сначала со старшими учениками, а затем они обучали младших. Что-то похожее, по-видимому, применялось и в казачьих школа, хотя на десятника возлагалась еще одна обязанность – сообщать о «непристойных» поступках товарищей.
Воспитанию в «Правилах» уделяется много внимания, пожалуй, даже больше, чем обучению счету и письму. Так, в праздничные дни мальчики должны были приходить в школу в чистых «платьях и белье, с причесанными головами, с вымытыми руками и обрезанными ногтями» и по отделениям в десять человек строевым шагом следовать в церковь, где по уставу приветствовать начальство и хором отвечать на поздравления. Тем же манером будущие военные возвращались домой, а десятники докладывали учителю, все ли пришли на квартиры, так как бесцельные прогулки даже в дни торжеств не поощрялись.
Старшим мальчикам поручали вставать около класса в караул, как это делали казаки при штабе. Предусматривалось четверо караульных, которые следили за порядком. Вечером к ним присоединялся сторож. Он же, наверное, присматривал за провинившимися и оставленными в наказание на ночевку.
Контролировать учащихся вне школы вменялось в обязанности квартирным хозяевам. Им предписывалось сообщать о самовольных отлучках мальчиков и проверять, не уходят ли они куда ночью, не сидят ли без дела, ведь есаул требовал, «чтобы ни одного часа в учебные дни не были ученики в праздности». Впрочем, хозяев он тоже предостерегал: у взрослых был большой соблазн рассматривать юных квартирантов как бесплатную рабочую силу.
Если казачонку нужно было вернуться домой в другую станицу, учитель заранее предупреждал (в подлиннике «предуведомлял») об этом отца, хотя, как это делалось без мобильных телефонов и даже почты, непонятно.

Кроме того, учитель должен был «учеников приучать к междусобойному дружелюбию, благосклонному друг к другу в разговорах обхождению» и следить за здоровьем детей. А для этого зимой проверять, как топят печи, а летом иметь «неослабное смотрение, для того чтобы кто из них (учеников) по резвости и молодости лет не мог… утонуть». О заболевших надлежало немедленно в письменном виде доносить тому есаулу, который и составил «Правила».
Неизвестный Константин вообще настаивал на рапортах и докладах и даже «при небытности» его в правлении кантона приказывал посылать нарочных с донесениями, так что бюрократия в системе нашего образования тоже имеет право на двухсотлетний юбилей.
Но уже без шуток можно сказать, что у местных школ хорошие традиции, ведь основной смысл «Правил о порядке управления» — нацелить учителей на подготовку образованных, воспитанных, патриотичных, здоровых молодых людей, умеющих действовать в команде и способных к взаимовыручке. А разве это не актуально и в наши дни?